Перекладин на столбах уже не было - одна ещё валялась тут же, а из двух других бродяги сделали костёр и спали возле него. На холме было темно и ветрено. Иуда со стоном присел к огню, щадя ссадины на босых ногах, и поправил неровно горевшее полено. В кувшине бродяг оставались лишь опивки дрянного вина, но и они утолили жажду Иуды. Дрожащей рукой он вынул из-за пазухи папирус и начал было читать. Но тут же зажмурился, со стоном мотая головой, и бросил папирус в костёр. Потом он прилёг на бок, щадя теперь и лицо, заметно опухшее от побоев...
Первое, что ему приснилось, был крылатый вестник с огненным мечом в руке. Он парил перед Иудой и смотрел сквозь него. Затем он передал меч из своей правой руки в левую и исчез. В воздухе осталось лишь два огненных глаза со стоячими зрачками - теперь они смотрели прямо на Иуду. "Сгинь, бес!" - крикнул Иуда, и глаза погасли, причём левый кошачий глаз успел весело подмигнуть ему.
Окружающую ночь всё слабее освещал костёр, где - Иуда вдруг заметил - так и лежал невредимый пергамент, даже не тлея. К нему протянулась рука бродяги, в котором, укрытого под мохнатой овчиной, Иуда вдруг узнал Фому. Фома скрутил и спрятал, не читая, папирус Иуды, потом произнёс без обычной своей насмешки:
- Так ты поверил, Иудушка, что сатана может воплотиться в Учителя?
- Но сатана должен сгинуть!.. Было пророчество - брат предаст брата!.. И я истребил его! - Иуда перешёл на крик от страха за свои слова... и вдруг проснулся.
Бродяги похрапывали рядом с огнём, освещавшим всё слабее три врытых столба. Иуда поднялся, кряхтя от болей в ногах и зубах, и подошёл к средней перекладине, чтобы и её подложить в костёр. Взвалил её на плечо, стараясь не касаться засохшей на ней крови.
- Я помогу, - Иуда услышал из-за спины женский голос, и перекладина полегчала. Он обернулся и увидел Марию-Лисичку. Их разделяла только перекладина, и он удивился, что она была совсем легко одета.
- Да что там помогать... - Иуда произнёс это шёпотом, почему-то очень не желая пробуждения бродяг. Он посмотрел в их сторону - к его удивлению, их уже вовсе не было на прежнем месте.
- Никого нет, - гетера ему улыбнулась. Она дотянулась до его щеки одной рукой... и вдруг обняла обеими, совершенно не обращая внимания на кровавое бревно... впрочем уже полегчавшее.
- Ты разве не знаешь, - Иуда стал ей отвечать, но и сам вдруг обвил руки вокруг её мягкого тела, - Казнён... Я истребил... Ты не знаешь?..
Но ту Иуда потерял охоту говорить - настолько ясным теперь ему казался Божий мир и настолько тёплой показалась та белизна, в которую он весь стал погружаться, начиная с лица, рук, плеч, груди... всё ниже и всё глубже и светлее... - всё яснее...
- Истребил, истребил его... ангельчик ты мой истребитель... - слышал Иуда щекочущий шёпот...
Шум крыльев послышался вдруг откуда-то сверху и кто-то довольно безобразно закукарекал. Иуда вдруг вырвался в какую-то тёплую тьму и, проснувшись, сел на соломе. Пахло прелой овчинкой. Вокруг спали апостолы, мытари и грешники.
Собственно говоря и Фома-Близнец на соседней циновке просыпался уже вполне правдоподобно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий